В голове моей Бетховен – крепко сшит, неладно скроен (с)
Первые попытки использовать искусственное освещение на городских улицах относятся к началу XV века. В 1417 году лондонский мэр Генри Бартон распорядился вывешивать фонари зимними вечерами, чтобы рассеять непроглядную тьму в британской столице. Через некоторое время его инициативу подхватили французы. В начале XVI столетия жителей Парижа обязали держать светильники у окон, которые выходят на улицу. При Людовике XIV французскую столицу наполнили огни многочисленных фонарей. «Король-солнце» издал специальный указ об уличном освещении в 1667 году. По легенде, именно благодаря этому указу царствование Людовика и назвали блестящим.
читать дальшеА 23 ноября 1706 года, когда молодой город на Неве праздновал победу русских войск над шведами под Калишем, по приказанию Петра I на фасадах домов четырех улиц, берущих начало вблизи Петропавловской крепости, были повешены фонари. С тех пор они стали всегда зажигаться по большим праздникам. И хотя эти фонари вывешивались лишь от случая к случаю, они положили начало уличному освещению Петербурга.
Первый проект постоянного уличного фонаря был разработан архитектором Ж .Б. Леблоном в 1718 году и одобрен Петром I. Первые четыре фонаря, изготовленные по этому проекту на Ямбургском стекольном заводе, были установлены на набережной Невы, напротив Зимнего дворца.
В 1720 году был изготовлен новый образец фонаря для постоянного уличного освещения. К концу 1723 года на некоторых улицах Петербурга, и главным образом на Большой першпективной дороге, установили 595 фонарей, при этом для обслуживания светильников была создана команда из 64 человек. Конопляное масло в фонарях зажигали «в ночное время токмо в темные часы по присылаемым из академии о темных часах таблицам».
Историк Петербурга И. Г. Георги так описывает это освещение на улицах:
"Для сего имеются по оным (улицам) деревянные голубою и белою краской выкрашенные столбы, из коих каждый на железном пруте поддерживает шарообразный фонарь, спускаемый на блоке для чищения и наливания масла…"
Cамые первые, масляные фонари появились в Москве в 1730 году. Тогда Сенат, готовясь к коронации Анны Иоанновны, повелел установить их на центральных улицах города и в Немецкой слободе как часть праздничной иллюминации. Конечно, и до того в Москве имелись прообразы устройств уличного освещения, но в этом русская столица сильно отставала от Европы. «Король-Солнце» Людовик XIV еще в 1667 году приказал поставить на улицах огни в особых футлярах на деревянных столбах или прикрепить их на стенах домов. Москва же с наступлением сумерек погружалась во тьму. Город пустел - обывателям было запрещено выходить вечерами из дому, и только свита, сопровождавшая повозки знати, носилась по улицам вскачь на лошадях, освещая дорогу факелами.
Царские дворцы и дома бояр освещались теми же факелами или слюдяными фонарями, в которые вставлялась свечка или фитиль, пропитанный маслом. Это и были далекие прообразы московских уличных фонарей. А когда в самом начале XVII века в Москве готовилась свадьба царевны Ксении, дочери Бориса Годунова, с датским принцем, царь повелел для торжественной встречи жениха разжечь в Кремле костры на особых высоких жаровнях. В тот раз Москва была впервые ярко освещена вечером.
В петровские времена фонари непременно становились частью ночной городской иллюминации по большим праздникам. Регулярному же освещению города положил начало указ Анны Иоанновны «О сделании для освещения в зимнее время в Москве стеклянных фонарей», вышедший в конце 1730 года, когда двор императрицы находился в Первопрестольной. Было велено установить на центральных улицах на столбах и по стенам домов через каждые 10 саженей фонари со стеклянным колпаком и с нитяным фитилем, заправляемые не свечкой, а маслом. Обязанности по их заправке и починке, равно как и связанные с оными расходы, были возложены, как это обычно водилось в старину, на мирных обывателей. Фонарное освещение в то время предусматривалось «для зимних ночей», то есть на сезонный период с 1 сентября по 1 мая, причем только на 18 ночей в месяц - в остальные фонари заменяла луна.
Штат обслуживающего персонала составляли фонарщики, набираемые из отставных или провинившихся солдат. За свой труд они получали небольшое жалованье и продуктовый паек. А непосредственно заведовали освещением пожарные команды при полицейских участках. «Фонарное» конопляное масло горело весьма тускло и к тому же очень рано гасло, так что уличные фонари в Москве погоды не делали. Горожане предпочитали пользоваться ручными; тем не менее масляные простояли в городе до конца XIX века в силу своей дешевизны, особенно по сравнению с шедшими им на смену более совершенными видами городского освещения. Немаловажную роль, впрочем, сыграл и тот факт, что фонарное масло стало выгодной статьей дохода для отдельных лиц, которые благодаря ему кормились и в образном смысле, и в буквальном. Даже сами пожарные скудно отпускавшееся для фонарей конопляное масло съедали с кашей за ужином, освещая город остатками со своего стола.
Масляные фонари просуществовали 130 лет. Горели они довольно тускло и разбрызгивали горячие капли масла, которые попадали на прохожих.
«Далее, ради Бога, далее от фонаря! — читаем мы в повести Гоголя «Невский проспект», — и скорее, сколько можно скорее, проходите мимо. Это счастье еще, если отделаетесь тем, что он зальет щегольской сюртук ваш вонючим маслом».
И все-таки первые фонари были большим подспорьем для Москвы, особенно обозначенные номерами, по которым в темноте определяли и нумерацию самих домов. Фонари быстро входили в повседневный быт города. К 1765 году в Первопрестольной их было 600, в 1780 - около 3,5 тысячи, а к 1800 - уже около 7 тысяч. Однако недостатки масляного освещения становились все более очевидными, и начались поиски новых способов решения проблемы.
В середине XIX века ввели было спиртовые (или спиртоскипидарные) фонари. В масло стали добавлять спирт для яркости и долготы горения. Однако по вполне понятным причинам это новшество не прижилось. Отсюда как раз и пошло выражение "офонареть". Какой же выпивоха мог пройти мимо очередного фонаря?! Так что полсе нескольких "остановок" челове хорошенько напивался, и в народе звали его офонаревшим. Когда генерал-губернатором Москвы был знаменитый и страшный Закревский, брандмайор Беринг, заведовавший городскими фонарями, приказал добавлять в вожделенный фонарный спирт отвратительную пахучую жидкость, чтобы отбить у любителей выпить всякое желание побаловаться бесплатным «угощением». Приготовив это пойло, он позвал самого заядлого пропойцу-фонарщика, приказал ему залпом осушить весь стакан и осведомился: «Ну, как?» «Ничего, ваше превосходительство! Крепенько, а так пить можно», — услышал он в ответ от крайне довольного солдата. Еще и поэтому в Москве в середине XIX века одновременно со спиртоскипидарны-ми стали внедрять другие, принципиально новые, виды городских фонарей.
Первыми были, конечно, керосиновые. Когда знаменитый Василий Кокорев наладил производство бакинской нефти, в Москву потекло «минеральное масло», как тогда говорили, или «белая нефть», - керосин. Модное и дешевое горючее начали охотно применять и в домах - керосиновые лампы под непременным зеленым абажуром быстро приобрели популярность у городского населения.
А на московских улицах керосиновые фонари зажглись уже в 1862 году. Примерно в эта же время в экономике стали явственно заявлять о себе капиталистические начала и принципы. В Москве, в отличие от столичного Петербурга, городское освещение долгое время обеспечивалось частными предпринимателями, заключавшими договор с городскими властями и получавшими благодаря этому весьма солидный доход. Неудивительно, что европейские компании, уже имевшие в этом деле солидный опыт, с вожделением смотрели на Москву.
Уже в 1863 году городская Дума провела торги на устройство керосинового освещения Москвы, и подряд получил французский коммерсант Боа-таль. Через два года в городе было уже 9 тысяч новых фонарей в 9 - 12 свечей, обязанности по наблюдению за которыми возложили на полицию. Москву поделили на четыре части по качеству и степени интенсивности освещения. К примеру, на Тверской фонари горели ярко, как солнце, а на окраинах было по-прежнему темно. В дождливую, холодную и снежную погоду освещение попросту гасло, вызывая раздражение у москвичей, которые зло язвили: «Не надейся на фонари, лучше на звезды посмотри».
Одним словом, керосин не оказался панацеей, хотя и продержался до самой революции. Между тем в то самое время, когда француз Боаталь устанавливал на городских улицах свои фонари, в Москве параллельно вводилось популярное в Европе газовое освещение. Сначала только для важных объектов - первый газовый заводик был построен в городе в 1863 году с целью освещения Большого и Малого императорских театров. Спустя два года английская фирма «Букье и Голдсмит» приобрела концессию от городской Думы на установку в Москве уличных газовых фонарей. В Сусальном переулке, неподалеку от Земляного вала, фирма выстроила завод для подачи газа «по подземным трубам» в дома частных лиц, надеясь извлечь из этого дела немалую выгоду (доходы от уличного освещения были весьма небольшими и подчас едва покрывали расходы на содержание 3 тысяч фонарей с силой света в 12 свечей). Частные лица проводить в свои дома дорогой осветительный газ отнюдь не рвались, так что английская фирма едва не разорилась.
Следует заметить, что отношение москвичей к газу было противоречивым. С одной стороны, они любовались диво-фонарями, изумляясь, как это воздух может гореть «сам», без фитиля. У «Мюра и Мерилиза» была оборудована специальная комната без окон, с газовыми фонарями - там придирчивые модницы могли любоваться разноцветными шелковыми материями при вечернем освещении. С другой стороны, многие новинку встретили в штыки, так как газ составил серьезную конкуренцию керосину. «Керосинщики» распускали слухи о вреде газа для здоровья, получившие широкое распространение среди москвичей, которых раздражало то, что газовое освещение представляло собой слишком дорогое удовольствие. Страсти утихли, когда в 1882 году австрийский ученый Ауэр изобрел газокалильную сетку. Под давлением общественности в Москве установили такие сетки, что позволило увеличить мощность света в три раза.
Самое интересное, что в то же самое время в Первопрестольной начиналась эра электричества. Его первое появление в городе также оказалось приуроченным к коронации августейшей особы - императора Александра II. В 1856 году изобретатель А.И. Шпаковский установил праздничные огни -«электрические солнца» - на башнях Кремля и в Лефортовском дворце. А когда в 1880 году первые электрические фонари зажглись в саду «Эрмитаж», что в Каретном ряду, публика рукоплескала. В мае 1883 года электрические фонари с лампами Яблочкова засверкали у храма Христа Спасителя это немаловажное событие было приурочено и к освящению храма, и к коронации Александра III. Во время торжеств Москва была приятно удивлена первой городской электрической иллюминацией: лампочки украсили даже колокольню Ивана Великого, а гирлянды ярких цветных фонариков - Александровский сад.
В 1885 году в Москве появилась первая световая реклама - на доме № 12 по Кузнецкому мосту над магазином, открытым крупным московским чаеторговцем К. Поповым, ярко загорелась надпись «Пассаж». Идея понравилась, и спустя два года частное общество заключило контракт на ультрановое освещение молодого Постниковского пассажа на Тверской, 5 - теперь в этом здании располагается Театр им. Ермоловой.
И все же электричество пробивало себе дорогу в Москву крайне медленно, что объяснялось связанными с его проведением большими затратами, инертностью городских властей, яростной конкуренцией «керосинщиков» и «газовщиков». Однако оно привлекало к себе внимание ряда частных фирм, руководство которых сумело угадать, что за электричеством большое будущее. А потом и московские фабриканты стали понимать преимущества электрического двигателя перед паровой машиной. Долго шел спор о том, кому же следует ведать московским электричеством - муниципалитету или частным коммерческим обществам. В ведение города оно перешло только в начале XX века, а до того им занимались частные компании.
Одна из них - «Общество электрического освещения», созданное в Петербурге в 1886 году как торговый дом «Сименс и Гальске» и известное в Москве как «Общество-86». Оно и построило в Георгиевском переулке близ Тверской первую московскую электростанцию постоянного тока, которая поставляла энергию для освещения городских улиц и богатых московских домов. В том же, 1 886 году электрические фонари осветили Кузнецкий мост, а потом Театральную и Воскресенскую площади, Петровку и Моховую. А в 1896 году Тверская первой из московских улиц была полностью освещена электричеством по всей ее протяженности -для этого потребовалось установить 99 красивых светильников. Спустя три года по ней же прошел первый московский электрический трамвай. Только энергию для него поставляла уже другая, новая и мощная электростанция переменного тока, открытая в 1 897 году на Раушской набережной в Замоскворечье. А еще через 10 лет на стрелке у Каменного моста построили специальную электростанцию для московских трамваев. Вот только работали эти первые станции на привозном, очень дорогом топливе -отчасти и этим объяснялось то, что электричество завоевывало позиции в Москве не очень быстро.
В 1914 году под Богородском заработала первая в мире электростанция на торфе, то есть на местном топливе. В 1915 году Богородскую станцию объединили с Раушской. Это и положило начало создания единой Московской энергетической системы, которая досталась в наследство советской власти и была использована ею при реализации плана ГОЭЛРО.
Отношение москвичей к электричеству было неоднозначным: ему и противились, и в то же время тянулись к модной, дорогой и привлекательной новинке. Исключительный курьез случился с богатой москвичкой Верой Хлудовой, владевшей Ярцевской фабрикой и собственным домом на Пречистенке, 10. По иронии судьбы напротив этого дома в бывшем особняке Всеволожских в 1 872 году открылся Политехнический музей, где показывал свои первые опыты изобретатель электрической лампочки накаливания П.Н. Яблочков. Хлудова решила всех удивить и провести в свой пречистенский дом электрический свет. Приурочено это чудо должно было быть к пышному балу, на который она пригласила самого московского генерал-губернатора князя В.А. Долгорукова. Устройство освещения она поручила инженеру Гантерту, который работал на ее фабрике. Тот отказывался, но Хлудова пригрозила ему увольнением, и Гантерт все же достал «локомобиль» - подержанный, но отремонтированный. Когда все было готово и восторженная хозяйка бродила по комнатам, предвкушая впечатление, которое должен был произвести приготовленный ею сюрприз на гостей, рабочий сообщил, что локомобиль «парит» и лучше оставить его для освещения только парадных комнат. К тому времени, когда гости собрались, электричество в залах стало потихоньку помигивать. Наконец в 10 вечера прибыл сам Долгоруков, и все вышли встречать его на лестницу. Как только генерал-губернатор вступил на нее, локомобиль окончательно сломался, и свет погас. В довершение всего в кромешной тьме хозяйка упала в обморок. Ее отнесли в спальню, а слуги бросились освещать комнаты с трудом найденными свечами. Несчастный Гантерт был немедленно уволен с фабрики. Тем не менее Хлудова считается первой из жителей Москвы, осветивших свой дом электричеством.
Впрочем, состоятельные москвичи стали проводить электричество не только в свои личные дома. Всех удивил отставной корнет Гонецкий, кстати, главный конкурент и победитель Хлудовых в банном деле, муж владелицы Санду-новских бань, которые он превратил в настоящие московские термы. В новых Сандунах была устроена собственная электростанция. Она не только освещала роскошное сооружение (в банях светила тысяча ламп накаливания по 16 свечей каждая, да еще 8 фонарей горели всю ночь во дворе на зависть соседям) - там все работало на электричестве и паре, без всякой копоти. У одних этот электрический «аттракцион» вызывал опаску, другие пытались подсчитать, сколько хозяин Сандунов на него тратит...
К коронации Николая II Московская Дума распорядилась поставить на Большом Каменном мосту шесть больших электрических фонарей на городские средства. Затем появился электрический лифт - его впервые пустили в доме № 1 7 на Рождественском бульваре в 1901 году. Электричество проводили в дорогие фешенебельные гостиницы и даже в православные храмы: маленькие лампочки впервые зажглись в паникадилах церкви Св. Троицы в Серебряниках на Яузской улице.
В начале XX века Москву освещали все перечисленные выше виды фонарей, кроме масляных. В 1905 году освещение Первопрестольной стало прерогативой городских властей, но соответствующей единой службы все еще не существовало. Между тем быстрое индустриальное и транспортное развитие города требовало повсеместного внедрения электричества. Накануне Первой мировой войны было принято решение о создании при Московской Думе отдела городского освещения и об установке в Москве свыше 5 тысяч электрических фонарей. Но война остановила процесс электрификации.
Взято отсюда.
читать дальшеА 23 ноября 1706 года, когда молодой город на Неве праздновал победу русских войск над шведами под Калишем, по приказанию Петра I на фасадах домов четырех улиц, берущих начало вблизи Петропавловской крепости, были повешены фонари. С тех пор они стали всегда зажигаться по большим праздникам. И хотя эти фонари вывешивались лишь от случая к случаю, они положили начало уличному освещению Петербурга.
Первый проект постоянного уличного фонаря был разработан архитектором Ж .Б. Леблоном в 1718 году и одобрен Петром I. Первые четыре фонаря, изготовленные по этому проекту на Ямбургском стекольном заводе, были установлены на набережной Невы, напротив Зимнего дворца.
В 1720 году был изготовлен новый образец фонаря для постоянного уличного освещения. К концу 1723 года на некоторых улицах Петербурга, и главным образом на Большой першпективной дороге, установили 595 фонарей, при этом для обслуживания светильников была создана команда из 64 человек. Конопляное масло в фонарях зажигали «в ночное время токмо в темные часы по присылаемым из академии о темных часах таблицам».
Историк Петербурга И. Г. Георги так описывает это освещение на улицах:
"Для сего имеются по оным (улицам) деревянные голубою и белою краской выкрашенные столбы, из коих каждый на железном пруте поддерживает шарообразный фонарь, спускаемый на блоке для чищения и наливания масла…"
Cамые первые, масляные фонари появились в Москве в 1730 году. Тогда Сенат, готовясь к коронации Анны Иоанновны, повелел установить их на центральных улицах города и в Немецкой слободе как часть праздничной иллюминации. Конечно, и до того в Москве имелись прообразы устройств уличного освещения, но в этом русская столица сильно отставала от Европы. «Король-Солнце» Людовик XIV еще в 1667 году приказал поставить на улицах огни в особых футлярах на деревянных столбах или прикрепить их на стенах домов. Москва же с наступлением сумерек погружалась во тьму. Город пустел - обывателям было запрещено выходить вечерами из дому, и только свита, сопровождавшая повозки знати, носилась по улицам вскачь на лошадях, освещая дорогу факелами.
Царские дворцы и дома бояр освещались теми же факелами или слюдяными фонарями, в которые вставлялась свечка или фитиль, пропитанный маслом. Это и были далекие прообразы московских уличных фонарей. А когда в самом начале XVII века в Москве готовилась свадьба царевны Ксении, дочери Бориса Годунова, с датским принцем, царь повелел для торжественной встречи жениха разжечь в Кремле костры на особых высоких жаровнях. В тот раз Москва была впервые ярко освещена вечером.
В петровские времена фонари непременно становились частью ночной городской иллюминации по большим праздникам. Регулярному же освещению города положил начало указ Анны Иоанновны «О сделании для освещения в зимнее время в Москве стеклянных фонарей», вышедший в конце 1730 года, когда двор императрицы находился в Первопрестольной. Было велено установить на центральных улицах на столбах и по стенам домов через каждые 10 саженей фонари со стеклянным колпаком и с нитяным фитилем, заправляемые не свечкой, а маслом. Обязанности по их заправке и починке, равно как и связанные с оными расходы, были возложены, как это обычно водилось в старину, на мирных обывателей. Фонарное освещение в то время предусматривалось «для зимних ночей», то есть на сезонный период с 1 сентября по 1 мая, причем только на 18 ночей в месяц - в остальные фонари заменяла луна.
Штат обслуживающего персонала составляли фонарщики, набираемые из отставных или провинившихся солдат. За свой труд они получали небольшое жалованье и продуктовый паек. А непосредственно заведовали освещением пожарные команды при полицейских участках. «Фонарное» конопляное масло горело весьма тускло и к тому же очень рано гасло, так что уличные фонари в Москве погоды не делали. Горожане предпочитали пользоваться ручными; тем не менее масляные простояли в городе до конца XIX века в силу своей дешевизны, особенно по сравнению с шедшими им на смену более совершенными видами городского освещения. Немаловажную роль, впрочем, сыграл и тот факт, что фонарное масло стало выгодной статьей дохода для отдельных лиц, которые благодаря ему кормились и в образном смысле, и в буквальном. Даже сами пожарные скудно отпускавшееся для фонарей конопляное масло съедали с кашей за ужином, освещая город остатками со своего стола.
Масляные фонари просуществовали 130 лет. Горели они довольно тускло и разбрызгивали горячие капли масла, которые попадали на прохожих.
«Далее, ради Бога, далее от фонаря! — читаем мы в повести Гоголя «Невский проспект», — и скорее, сколько можно скорее, проходите мимо. Это счастье еще, если отделаетесь тем, что он зальет щегольской сюртук ваш вонючим маслом».
И все-таки первые фонари были большим подспорьем для Москвы, особенно обозначенные номерами, по которым в темноте определяли и нумерацию самих домов. Фонари быстро входили в повседневный быт города. К 1765 году в Первопрестольной их было 600, в 1780 - около 3,5 тысячи, а к 1800 - уже около 7 тысяч. Однако недостатки масляного освещения становились все более очевидными, и начались поиски новых способов решения проблемы.
В середине XIX века ввели было спиртовые (или спиртоскипидарные) фонари. В масло стали добавлять спирт для яркости и долготы горения. Однако по вполне понятным причинам это новшество не прижилось. Отсюда как раз и пошло выражение "офонареть". Какой же выпивоха мог пройти мимо очередного фонаря?! Так что полсе нескольких "остановок" челове хорошенько напивался, и в народе звали его офонаревшим. Когда генерал-губернатором Москвы был знаменитый и страшный Закревский, брандмайор Беринг, заведовавший городскими фонарями, приказал добавлять в вожделенный фонарный спирт отвратительную пахучую жидкость, чтобы отбить у любителей выпить всякое желание побаловаться бесплатным «угощением». Приготовив это пойло, он позвал самого заядлого пропойцу-фонарщика, приказал ему залпом осушить весь стакан и осведомился: «Ну, как?» «Ничего, ваше превосходительство! Крепенько, а так пить можно», — услышал он в ответ от крайне довольного солдата. Еще и поэтому в Москве в середине XIX века одновременно со спиртоскипидарны-ми стали внедрять другие, принципиально новые, виды городских фонарей.
Первыми были, конечно, керосиновые. Когда знаменитый Василий Кокорев наладил производство бакинской нефти, в Москву потекло «минеральное масло», как тогда говорили, или «белая нефть», - керосин. Модное и дешевое горючее начали охотно применять и в домах - керосиновые лампы под непременным зеленым абажуром быстро приобрели популярность у городского населения.
А на московских улицах керосиновые фонари зажглись уже в 1862 году. Примерно в эта же время в экономике стали явственно заявлять о себе капиталистические начала и принципы. В Москве, в отличие от столичного Петербурга, городское освещение долгое время обеспечивалось частными предпринимателями, заключавшими договор с городскими властями и получавшими благодаря этому весьма солидный доход. Неудивительно, что европейские компании, уже имевшие в этом деле солидный опыт, с вожделением смотрели на Москву.
Уже в 1863 году городская Дума провела торги на устройство керосинового освещения Москвы, и подряд получил французский коммерсант Боа-таль. Через два года в городе было уже 9 тысяч новых фонарей в 9 - 12 свечей, обязанности по наблюдению за которыми возложили на полицию. Москву поделили на четыре части по качеству и степени интенсивности освещения. К примеру, на Тверской фонари горели ярко, как солнце, а на окраинах было по-прежнему темно. В дождливую, холодную и снежную погоду освещение попросту гасло, вызывая раздражение у москвичей, которые зло язвили: «Не надейся на фонари, лучше на звезды посмотри».
Одним словом, керосин не оказался панацеей, хотя и продержался до самой революции. Между тем в то самое время, когда француз Боаталь устанавливал на городских улицах свои фонари, в Москве параллельно вводилось популярное в Европе газовое освещение. Сначала только для важных объектов - первый газовый заводик был построен в городе в 1863 году с целью освещения Большого и Малого императорских театров. Спустя два года английская фирма «Букье и Голдсмит» приобрела концессию от городской Думы на установку в Москве уличных газовых фонарей. В Сусальном переулке, неподалеку от Земляного вала, фирма выстроила завод для подачи газа «по подземным трубам» в дома частных лиц, надеясь извлечь из этого дела немалую выгоду (доходы от уличного освещения были весьма небольшими и подчас едва покрывали расходы на содержание 3 тысяч фонарей с силой света в 12 свечей). Частные лица проводить в свои дома дорогой осветительный газ отнюдь не рвались, так что английская фирма едва не разорилась.
Следует заметить, что отношение москвичей к газу было противоречивым. С одной стороны, они любовались диво-фонарями, изумляясь, как это воздух может гореть «сам», без фитиля. У «Мюра и Мерилиза» была оборудована специальная комната без окон, с газовыми фонарями - там придирчивые модницы могли любоваться разноцветными шелковыми материями при вечернем освещении. С другой стороны, многие новинку встретили в штыки, так как газ составил серьезную конкуренцию керосину. «Керосинщики» распускали слухи о вреде газа для здоровья, получившие широкое распространение среди москвичей, которых раздражало то, что газовое освещение представляло собой слишком дорогое удовольствие. Страсти утихли, когда в 1882 году австрийский ученый Ауэр изобрел газокалильную сетку. Под давлением общественности в Москве установили такие сетки, что позволило увеличить мощность света в три раза.
Самое интересное, что в то же самое время в Первопрестольной начиналась эра электричества. Его первое появление в городе также оказалось приуроченным к коронации августейшей особы - императора Александра II. В 1856 году изобретатель А.И. Шпаковский установил праздничные огни -«электрические солнца» - на башнях Кремля и в Лефортовском дворце. А когда в 1880 году первые электрические фонари зажглись в саду «Эрмитаж», что в Каретном ряду, публика рукоплескала. В мае 1883 года электрические фонари с лампами Яблочкова засверкали у храма Христа Спасителя это немаловажное событие было приурочено и к освящению храма, и к коронации Александра III. Во время торжеств Москва была приятно удивлена первой городской электрической иллюминацией: лампочки украсили даже колокольню Ивана Великого, а гирлянды ярких цветных фонариков - Александровский сад.
В 1885 году в Москве появилась первая световая реклама - на доме № 12 по Кузнецкому мосту над магазином, открытым крупным московским чаеторговцем К. Поповым, ярко загорелась надпись «Пассаж». Идея понравилась, и спустя два года частное общество заключило контракт на ультрановое освещение молодого Постниковского пассажа на Тверской, 5 - теперь в этом здании располагается Театр им. Ермоловой.
И все же электричество пробивало себе дорогу в Москву крайне медленно, что объяснялось связанными с его проведением большими затратами, инертностью городских властей, яростной конкуренцией «керосинщиков» и «газовщиков». Однако оно привлекало к себе внимание ряда частных фирм, руководство которых сумело угадать, что за электричеством большое будущее. А потом и московские фабриканты стали понимать преимущества электрического двигателя перед паровой машиной. Долго шел спор о том, кому же следует ведать московским электричеством - муниципалитету или частным коммерческим обществам. В ведение города оно перешло только в начале XX века, а до того им занимались частные компании.
Одна из них - «Общество электрического освещения», созданное в Петербурге в 1886 году как торговый дом «Сименс и Гальске» и известное в Москве как «Общество-86». Оно и построило в Георгиевском переулке близ Тверской первую московскую электростанцию постоянного тока, которая поставляла энергию для освещения городских улиц и богатых московских домов. В том же, 1 886 году электрические фонари осветили Кузнецкий мост, а потом Театральную и Воскресенскую площади, Петровку и Моховую. А в 1896 году Тверская первой из московских улиц была полностью освещена электричеством по всей ее протяженности -для этого потребовалось установить 99 красивых светильников. Спустя три года по ней же прошел первый московский электрический трамвай. Только энергию для него поставляла уже другая, новая и мощная электростанция переменного тока, открытая в 1 897 году на Раушской набережной в Замоскворечье. А еще через 10 лет на стрелке у Каменного моста построили специальную электростанцию для московских трамваев. Вот только работали эти первые станции на привозном, очень дорогом топливе -отчасти и этим объяснялось то, что электричество завоевывало позиции в Москве не очень быстро.
В 1914 году под Богородском заработала первая в мире электростанция на торфе, то есть на местном топливе. В 1915 году Богородскую станцию объединили с Раушской. Это и положило начало создания единой Московской энергетической системы, которая досталась в наследство советской власти и была использована ею при реализации плана ГОЭЛРО.
Отношение москвичей к электричеству было неоднозначным: ему и противились, и в то же время тянулись к модной, дорогой и привлекательной новинке. Исключительный курьез случился с богатой москвичкой Верой Хлудовой, владевшей Ярцевской фабрикой и собственным домом на Пречистенке, 10. По иронии судьбы напротив этого дома в бывшем особняке Всеволожских в 1 872 году открылся Политехнический музей, где показывал свои первые опыты изобретатель электрической лампочки накаливания П.Н. Яблочков. Хлудова решила всех удивить и провести в свой пречистенский дом электрический свет. Приурочено это чудо должно было быть к пышному балу, на который она пригласила самого московского генерал-губернатора князя В.А. Долгорукова. Устройство освещения она поручила инженеру Гантерту, который работал на ее фабрике. Тот отказывался, но Хлудова пригрозила ему увольнением, и Гантерт все же достал «локомобиль» - подержанный, но отремонтированный. Когда все было готово и восторженная хозяйка бродила по комнатам, предвкушая впечатление, которое должен был произвести приготовленный ею сюрприз на гостей, рабочий сообщил, что локомобиль «парит» и лучше оставить его для освещения только парадных комнат. К тому времени, когда гости собрались, электричество в залах стало потихоньку помигивать. Наконец в 10 вечера прибыл сам Долгоруков, и все вышли встречать его на лестницу. Как только генерал-губернатор вступил на нее, локомобиль окончательно сломался, и свет погас. В довершение всего в кромешной тьме хозяйка упала в обморок. Ее отнесли в спальню, а слуги бросились освещать комнаты с трудом найденными свечами. Несчастный Гантерт был немедленно уволен с фабрики. Тем не менее Хлудова считается первой из жителей Москвы, осветивших свой дом электричеством.
Впрочем, состоятельные москвичи стали проводить электричество не только в свои личные дома. Всех удивил отставной корнет Гонецкий, кстати, главный конкурент и победитель Хлудовых в банном деле, муж владелицы Санду-новских бань, которые он превратил в настоящие московские термы. В новых Сандунах была устроена собственная электростанция. Она не только освещала роскошное сооружение (в банях светила тысяча ламп накаливания по 16 свечей каждая, да еще 8 фонарей горели всю ночь во дворе на зависть соседям) - там все работало на электричестве и паре, без всякой копоти. У одних этот электрический «аттракцион» вызывал опаску, другие пытались подсчитать, сколько хозяин Сандунов на него тратит...
К коронации Николая II Московская Дума распорядилась поставить на Большом Каменном мосту шесть больших электрических фонарей на городские средства. Затем появился электрический лифт - его впервые пустили в доме № 1 7 на Рождественском бульваре в 1901 году. Электричество проводили в дорогие фешенебельные гостиницы и даже в православные храмы: маленькие лампочки впервые зажглись в паникадилах церкви Св. Троицы в Серебряниках на Яузской улице.
В начале XX века Москву освещали все перечисленные выше виды фонарей, кроме масляных. В 1905 году освещение Первопрестольной стало прерогативой городских властей, но соответствующей единой службы все еще не существовало. Между тем быстрое индустриальное и транспортное развитие города требовало повсеместного внедрения электричества. Накануне Первой мировой войны было принято решение о создании при Московской Думе отдела городского освещения и об установке в Москве свыше 5 тысяч электрических фонарей. Но война остановила процесс электрификации.
Взято отсюда.
@темы: Потыренное, Это интересно