Еще в школьном возрасте я поняла, что с творчеством Уэйтса мне откровенно не по пути. Уж слишком...
взрослое это, что ли, тяжелое для восприятия. И исходит откуда-то
изнутри, что, признаюсь, всегда меня пугало. Для таких песен нужно любимое место за барной стойкой, полумрак, невозмутимый бармен, то и дело выныривающий из небытия только для того, чтобы "оформить" еще один стаканчик виски, и обязательно дым сигарет
с ментолом. А я - как-то так сложилось - по барам практически не хожу и не курю... в общем, ну не по пути, да.
Но интервью - это же совсем другое, чего тут бояться. Тем паче что к азбуковской серии Art House я давно приглядывалась, уж больно интересен мне этот жанр. Поэтому книга "Том Уэйтс: Интервью. Невиновны во сне" была куплена без особых колебаний. Как выяснилось, не зря. Не фанат такого образа жизни, но дельные вещи говорит чувак, настоящие.
Отрывки. Варнинг: много!Отрывки.
Я-то сам боюсь всего несколько вещей. Что пойду как-нибудь в одиночку гулять по Лос-Анжелесу, провалюсь в люк, а там, внизу, пятьсот безработных босановщиков запиликают меня до смерти "Девушкой из Ипанемы" [песня в стиле босанова]. Пока проносит. Думал оформить страховку от Ипанемы, да нет такой ни у кого. Честно говоря, здесь в Лондоне, я боюсь только одного - когда луна высоко, а в номере темно; я боюсь, что у меня шея обрастет камерами, черный плащ превратится в рубашку в цветочек, а черные штаны - в бермуды. На ногах вырастут белые носки и штиблеты - узкие, как старые понтиаки. Потом рядом со мной проклюнется жена, будет расти и расти, все больше и больше, пока не растолстеет, а над губой - капли пота, как у коровы (и глаз остекленевший, а Том?), лоб блестит так, что смотреться можно, у нее будут болеть ноги, она будет искать туристический проспект и сигарету, ей захочется сесть и... Пока проносит. Я вообще везучий.
***
Я подумываю открыть ночной клуб: заходишь, а там, ну, например, автомат, продающий сигареты, сломан, по-английски никто не говорит, сдачу с доллара хрен получишь. Пока ты в клубе, кто-то грузит твою жену, угоняет машину, а здоровый такой сумоист норовит сломать тебе шею. У девчонок всякие болячки, и вообще они трансвеститы. Музыку лабают шесть алкашей, которых случайно подобрали на улице и сунули им в руки электроинструменты. Это будет для тех, кто не понимает, что такое хреново. И никакой платы за вход. Входи бесплатно, а приспичит выйти - гони сто баксов.
***
По-прежнему люблю жить в отелях. В случайных отелях. В Лос-Анджелесе обитаю в номере за девять долларов, знаю ночлежки во всех городах. Дешевые отели гораздо больше напоминают мне дом, чем те, где чистота и санитария. Они как-то человечнее. Там даже помнят, как тебя зовут. Если в три часа ночи приспичит поесть, спускаешься вниз, и дежурный за стойкой даст тебе половину сэндвича. В "Хилтоне" такого не дождешься.
***
Поэзия - слишком опасное слово. Его слишком затаскали. При слове "поэзия" люди вспоминают, как сидели прикованные к парте и учили наизусть "Оду греческой вазе" [хрестоматийное произведение]. Стоит человеку объявить, что он сейчас прочтет свои стихи, мне тут же приходит на ум множество дел, которыми я бы занялся с большим удовольствием. Мне очень не нравится эта стигма, сопровождающая человека, назвавшегося поэтом, оттого я зову свои вещи историями о придуманных приключениях или о пьяных путешествиях, и тогда все вдруг обретает новую форму и содержание...
***
- Мне все время кажется, что Земля - живое существо, - объявляет он. - Все, что на ней, - это как ракушки на ките. Когда-нибудь она разозлится и всех сбросит. - Уэйтс качает головой. - Я боюсь копать во дворе ямы. Я даже траву не кошу.
***
- Большая часть музыки в чистом виде не употребляется, - ее нужно облагородить прежде, чем допускать до "большого уха". Это как с модой. Не выйдешь ведь на люди в одной алюминиевой фольге. На тебе должно быть что-то привычное, - без галстука никак.
***
- Рано или поздно тут [даунтаун Лос-Анжелеса] все во что-нибудь да превращается. Трудновато, если ты не уверен в себе. Вот здесь когда-то было пожарное депо, теперь - азиатский рынок. Зуб даю, к ним до сих пор звонят. То еще удовольствие. Попробуйте сказать человеку, у которого горит дом, что он ошибся номером. Должно быть нервно.
***
В этой стране люди ужасно боятся всего, что не завернуто в целлофан с биркой и что нельзя отнести обратно в магазин, если оно тебе не понравится.
***
Иногда, если я на кого-нибудь по-настоящему злюсь или стою, например, в очереди продлить права, я пытаюсь представить себе людей, которых хочется придушить, - я представляю их на Рождество, на большой семейной фотографии, - это помогает. Это удерживает меня от убийства.
***
У студий с инструментами есть такое свойство: тратишь на съем тысячи долларов, а потом идешь в туалет, и там выясняется, что звук крышки, когда она хлопается об унитаз, подходит тебе намного лучше, чем стук басовой бочки за семь тысяч. И ты берешь крышку.
***
Наверное, всякий, кто играет на фортепьяно, с восторгом посмотрел бы и послушал, как это самое фортепьано падает с двенадцатого этажа и бьется об асфальт, особенно хорошо послушать буханье. Это как школа. Приятно посмотреть, как она горит.
To be continued.